Январь 2008-го. Будапешт.

Посмотрел последнюю работу венгерского самородка Дьердя Пальфи "Я тебе не друг". Это тот случай, когда важны условия задачи: фильм был снят за двадцать дней с непрофессиональными (по большей части) актерами и почти полной сценарной анархией. Актерам объясняли ситуацию в общих словах, дальше - чистая импровизация. Словом, 100%-й эксперимент, из которого, в конечном счете, вообще ничего дельного могло не получиться. Однако получилось.

Сюжетный скелетик недвусмысленно отсылает к любимым построениям Арриаги-Иньярриту: имеем в активе восемь героев, судьбы которых хитроумно переплетаются в течение каких-то 48 часов. Но в отличие от Иньярриту, ближе к финалу всегда выходящего на уровень глобальных метафизических выводов и моралите, Пальфи занимает сам процесс созерцания и фиксации "маленьких трагедий", снятых в почти документальной манере. Снятых, что называется, максимально честно, потому что творящаяся перед камерой импровизация не позволяла режиссёру мыслить на два шага вперед. Главное - ухватить детали, работая в режиме здесь-и-сейчас.

Занятно, что именно за это - съёмку с рук, импровизацию, непрофессиональных актёров и прочую очевидную "неряшливость", - Пальфи ругают в Variety (к слову, единственная найденная на английском рецензия, что странно). Мол, после удивительной продуманности и математичности "Икоты" и "Таксидермии" - это какое-то сотрясание воздуха, бессмысленный приём ради приёма.

Мне же кажется, что ровно в этом и состоит главное достоинство картины, существенным образом расширяющей авторские горизонты самого Пальфи. Конечно, было бы прекрасно увидеть ещё один фильм, снятый в чарующей, почти магической манере "Икоты" и "Таксидермии", но такой шаг отдавал бы откровенным самоповтором. Режиссёр захотел поработать в принципиально иной для себя эстетике. И сделал это.

Получилась очень камерная история. Простая, неброская. Но настоящая. К сожалению, редкая по нашим временам птица.

Вспомнить всё

Посмотрел «Историю французского кино от Жана-Люка Годара». После грандиозного проекта «Histoire(s) du cinéma» была опасность, что француз просто схалтурит, и сделает то же самое, но под другим названием. Не схалтурил, не забыв, правда, и про излюбленные приемы.

Всё начинается с того, что в кафе встречаются Годар и Мишель Пикколи (в 1995 году возглавлявший комитет по празднованию столетия кино во Франции). Очень быстро дружеский разговор оборачивается обличительной речью Жана-Люка в адрес не столько Пикколи, сколько любых юбилеев, связанных с кинематографом. В качестве ядовитых стрел Годар избрал два незамысловатых, но действенных тезиса: празднуя, мы искупаем вину за почти полное равнодушие; юбилей связан не с рождением кино как такового, а с первым коммерческим показом. Всё заканчивается тем, что ЖЛГ провозглашает: никто ничего не помнит! И предлагает проверить это Пикколи. Тот соглашается.

Его селят в отеле. Он как бы невзначай начинает разговоры с персоналом, задавая им вопросы из разряда: «А знаете ли вы…?», «А помните ли вы…?». Выясняется, что Годар был абсолютно прав. Апофеозом действа становятся слова уборщицы: «Я не знаю Альбера Прежана (французский актер), зато я знаю Арнольда Шварценеггера». Заканчивается всё тем, что оскорбленный Пикколи отказывается оставить памятную запись в книге отзывов отеля.

Всё это идеально укладывается в достаточно пессимистичный взгляд ЖЛГ на положение дел в современном кино. Искусство загнали в клетку и превратили его в балаган. Кинематограф не учит, не призывает к размышлениям, не развивает (интеллектуально, духовно, эстетически), а служит пустым развлечением на полтора часа и т.д. Ну, это святая правда в общем-то. Думать намного сложнее и труднее, чем не думать.