США, 1997
Режиссер: Квентин Тарантино
В ролях: Пэм Грайер, Сэмюэл Л. Джексон, Роберт Форстер, Майкл Китон, Роберт Де Ниро, Бриджит Фонда
Орделл: Слушай, я терпеть не могу быть ниггером, который делает ниггеру одолжение, а потом
- БАМ - задает ниггеру трепку в награду за свои же собственные услуги. Но, похоже, я именно такой ниггер. Бомон: Что?
Никита Михалков должен испытывать чувство бесконечной признательности к Клинту Иствуду, известному актеру и режиссеру, а по совместительству председателю жюри Каннского кинофестиваля 1994 года, лишившему его Золотой пальмовой ветви. Тогда он сильно обиделся: главный приз достался Pulp Fiction Квентина Тарантино, а Никита остался со скромненьким Гран-при со своим утомленным солнцем шедевром. Никита заявил, что ноги его больше не будет в Канне, потому что в кино там разбираются так же, как он
- в строении зубов флоридских аллигаторов. Теперь Михалков вспоминает Канн с благодарностью
- пронесло. Признаем за очевидное тот факт, что не Канну обязан фильм Pulp Fiction своей огромной популярностью, восторгом, коим откликнулся он в некрепких душах кинозрителей. Pulp Fiction получил бы свое и так. Но в мае 1994 никто не подозревал, с каким радиусом поражения взорвется Pulp Fiction
- макулатурный дождь все еще льет над Европой, в России только начали сочинять бездарные пародии. Интуиция и вкус не подвели Иствуда, а Михалков даже не догадывался, о чем, собственно, идет речь. Знай Никита заранее, он не грозил бы кулаком бедняге Иствуду и не кричал про круговую поруку, нагло распространившуюся в стране бездарных янки. Он покорненько получил бы свой Гран-при и уехал счастливый, что постоял рядом с Историей и ему повезло выпить с ней на одном фуршете. Хотя нет
- на фуршет он, конечно, не пришел. Иствуд избавил Михалкова от стыда
- чувства, впрочем, тому неведомого.
Тарантино быстро смекнул, что станет заложником собственного успеха: ему не повезло
- он снял слишком хороший фильм. Недоумевали даже стройные ряды болельщиков
- что бедняга будет делать дальше? Как жить художнику, обладающему знанием, что свою лучшую картину он уже написал? В одну реку не входят дважды. Тарантино понимал это не хуже других. Собственно, он был единственным, кто понимал это вполне отчетливо. Он сообразил, в частности, что толпа, разочаровавшись в собственных ожиданиях (а она все равно ждет второго Pulp Fiction), подвергнет "Джеки Браун" беспощадному остракизму. Поэтому он написал к фильму специальное вступление.
Орделл Робби торгует оружием в Калифорнии. Ему сильно за сорок, он одет в стильную шелковую рубашку от Hugo Boss, а лысеющую голову прикрывает не менее стильным беретиком. Таких беретиков у него целый гербарий. Он смотрит демо-пленку "Девочки с автоматами": девушки в бикини, расписывающие достоинства того или иного вида огнестрельного оружия. Орделл комментирует: "Этот автомат
- дорогая австрийская штука. Мои клиенты про него не знают
- вот и спроса нет. Но ты запихни эту штуку в кино
- каждый ублюдок захочет себе такой же. Когда пошло гонконгское кино, каждому ниггеру подавай 45-й. И не один, а два
- как в "Наемном убийце". Ниггер тоже хочет быть "киллером". Но ниггер не знает, а в кино про этого ничего не сказано
- 45-й заедает. Я всегда стараюсь уговорить их взять 9-миллиметровый
- то же самое, и без этих идиотских проблем. Но этим ниггерам
- им ведь не объяснишь. У "киллера" был 45-й, они тоже хотят 45-й. Хоть ты тресни".
Кроме очевидной идеи о том, что реклама
- двигатель торговли, бандит Орделл имеет в виду еще одну серьезную мысль: зрителю, видите ли, подавай то, что он уже видел. Ему западло быть полигоном для чьих-то там экспериментов. Он желает Джона Ву
- слышал, что Тарантино его любит, - вот и хочет дешевую стильную игрушку. Он предпочел бы еще раз посмотреть Pulp Fiction
- если как-нибудь так хитро договориться, что как будто это уже не Pulp Fiction, а, скажем, "Джеки Браун". А на худой конец сошел бы и Джон Ву
- интеллектуально не напряжный. Легкий для чтения. Опять-таки уже виденный. Это как с музыкой
- знакомую мелодию слушать всегда приятнее.
Процитированный монолог - предупреждение, что фильм "Джеки Браун" устроен принципиально иначе, чем Pulp Fiction. Когда Винсент Вега и Джулс Уинсфилд болтали о парижских биг-маках и амстердамской конопле, суть их разговора сводилась к биг-макам и конопле. В этом и был весь смысл. И потому слушать их
- занятие исключительно благодарное и веселое. Смотря "Джеки Браун", придется напрячь уши и голову
- серьезные ребята просто так не болтают языком. "Ну-у,
- подумают про себя поклонники Pulp Fiction, а в нынешние времена
- "Анаконды", "Воскрешения чужого" и, к примеру, "Рассекая волны",
- мы так не договаривались". А вслух скажут: "Тарантино себя изжил. Очень жаль". И ничтоже сумняшеся пойдут ловить кайф от продукции студии Горького.
Все равно его разложат по полочкам. Скачают сценарий на
) fishman@observer.ru
